"В своих заметках Кетчам подчеркивает, что страхи военных были вполне обоснованы. По его описаниям, солдаты под действием "красного масла" - особо сильного вида марихуаны - часами глупо ухмылялись, а простейшие проверки на пространственное мышление казались им смешными.
Под действием галлюциногенов солдаты могли то есть воображаемого цыпленка, то принимать душ в форме и с сигаретой во рту, то два-три дня подряд разговаривать с невидимыми собеседниками. Один из испытуемых пытался проехаться на воображаемой лошади, другой играл с котятами, которых видел лишь он сам. Еще один испытуемый на вопрос о том, какой вкус у тоста, ответил, что тот пахнет "как французская шлюха".
По воспоминаниям Кетчама, не удержались от запретного и некоторые исследователи из числа военных медиков, которые "из любопытства" также пробовали ЛСД. Среди них оказался и он сам. Единственное предпринятое им "путешествие" Кетчам описывает как "своего рода антиудовлетворение". Цвета казались ему более яркими, а музыка более притягательной, вспоминает он, но "никакого прорыва в сознании не произошло, ничего такого, о чем говорил Тимоти Лири". После ухода из армии Кетчам занимался частной психиатрической практикой."
no subject
"В своих заметках Кетчам подчеркивает, что страхи военных были вполне обоснованы. По его описаниям, солдаты под действием "красного масла" - особо сильного вида марихуаны - часами глупо ухмылялись, а простейшие проверки на пространственное мышление казались им смешными.
Под действием галлюциногенов солдаты могли то есть воображаемого цыпленка, то принимать душ в форме и с сигаретой во рту, то два-три дня подряд разговаривать с невидимыми собеседниками. Один из испытуемых пытался проехаться на воображаемой лошади, другой играл с котятами, которых видел лишь он сам. Еще один испытуемый на вопрос о том, какой вкус у тоста, ответил, что тот пахнет "как французская шлюха".
По воспоминаниям Кетчама, не удержались от запретного и некоторые исследователи из числа военных медиков, которые "из любопытства" также пробовали ЛСД. Среди них оказался и он сам. Единственное предпринятое им "путешествие" Кетчам описывает как "своего рода антиудовлетворение". Цвета казались ему более яркими, а музыка более притягательной, вспоминает он, но "никакого прорыва в сознании не произошло, ничего такого, о чем говорил Тимоти Лири". После ухода из армии Кетчам занимался частной психиатрической практикой."